"Каменный оркестр"

Рассказ о таком всеобъемлющем явлении, как Sonic Youth, стоит начать издалека. Можно даже с глубокой древности, ведь все зти шумы, которые они у себя используют в качестве самостоятельных элементов, существовали всегда. Но от Адама начинать—скучно: слишком долго, слишком многим может показаться притянутым за уши. От Адама мы возьмем только классические определения звука и шума—чтобы не было непонящы, ибо в других случаях и шум падающей воды именуют звуком. Звук в музыкальной теории характеризуется высотой, тембром, ртельностью и громкостью. Шум же, в отличие от звука, обладает только тремя из этих параметров — он лишен высотной характеристики. После этого небольшого ликбеза вернемся к Sonic Youth.

Итак, условившись, что начинать рассказ о них от Адама будет некоторым нахальством, обратим свои взоры к Joy Division. Была такая английская группа, образованная в 1977 году и закончившая свое существование тремя годами позднее вместе со смертью своего вокалиста Иэна Кертиса, который повесился у себя дома, не выдержав стечения жизненных обстоятельств: разрыва с женой, постоянной угрозы эпилептических припадков и недостатка славы. Для нас важен последний пункт: до ее расформирования на команду смотрели как на совершенно пародийное явление, во времена панк-рока игравшее грязнее, чем сами панки, и писавшее песни, которые отказывались признать профессиональными даже самые отважные продюсеры. Это был хмурый, шумный и совершенно беспросветный рок. По депрессивности мало что может с ним сравниться до сих пор, и Курта Кобейна просьба не предлагать, благо о нем еще пойдет речь ниже. Так вот при жизни Кертиса Joy Division записали всего две студийные пластинки и были едва известны за пределами Лондона. Смерть Кертиса переменила все: у Joy Division немедленно нашлись подражатели и продолжатели, которые вдруг осознали, что шум, осмысленный шум, может порой значить гораздо больше, чем самые изящные аккорды, а в диссонансах куда больше благозвучия, нежели в сладчайшей патоке. Короче, сразу после смерти Кертиса на свет появилось огромное количество команд, так или иначе следующих путем, обозначенным Joy Division. Чуть раньше зародилось такое явление, как постпанк. Все это было, конечно, профанацией — иногда симпатичной, по большей части наглой, и лишь немногие отваживались продолжать эксперименты Кертиса. Так, с желанием делать нечто похожее в 1981 году совершенно в другой стране — точнее, в Нью-Йорке — появились Sonic Youth.

У Нью-Йорка были свои традиции рок-минимализма. Тут уместно вспомнить не только Velvet Underground или отдельно Лу Рида с Джоном Кейлом, но и сюрреалистический дуэт Silver Apples, например, и странные экспериментальные альбомы Йоко Оно, и такое неординарное явление, каким представляется дебютная пластинка Suicide. Sonic Youth заимствовали ото всех понемногу, но едва ли это можно было назвать плагиатом, скорее — продолжением традиции, то есть тем, чем рокеры обычно пренебрегают, каждый раз норовя рявкнуть в микрофон интервьюера что-нибудь о том, что они, факин, ни на кого не похожи и потому, факин, круче самого Господа Бога. Sonic Youth всегда были аккуратны в своих высказываниях — возможно, потому, что в их ряды с самого начала затесалась ангельского вида девушка по имени Ким Гордон, будущая наставница Кобейна, о котором речь все-таки еще впереди. Гордон играла на басу. Двое гитаристов, Тэрстон Мур и Ли Раналдо, до Sonic Youth занимались тем, что исполняли прописанные в нотах гитарные партии у очень эффектного человека, композитора-авангардиста Гленна Бран-ки. Последний был славен тем, что сочинял симфонии из искалеченных приставками гитарных звуков, иногда добавляя к ним ударные и клавиши, и считал, что современная симфоническая музыка умерла, потому что самый ее звук не соответствует тому, что окружает человека в его повседневности. От Бранки Мур и Раналдо унаследовали тягу к бесконечным диссонансам, в которых могли утопить любой, самый изящный и хрупкий мелодический отрезок, превратив его в посмешище самого себя, отрицание самого себя, пародию на самое себя. И вот что необходимо четко уяснить себе по поводу Sonic Youth, так это то, что в строгом смысле они никогда не были рок-группой. Зато, наверное, есть полный смысл провести параллели с камерным оркестром, который пользуется инструментами, сочтенными на данный момент актуальными. И в этом качестве они ближе всего, как ни покажетсястранным, к Kraftwerk, полагавшим, что в наше время использовать любой другой инструмент, кроме синтезатора — и вы бы видели их, эти синтезаторы, — нелепо и смешно. А Филипп Гласе, между прочим, назвал Kraftwerk «последними великими немецкими композиторами» — а уж Филипп Гласе кое-что смыслил в академическом искусстве.

Но вернемся к Sonic Youth. Постоянного барабанщика у них долго не было — так же, как контракта со звукозаписывающей компанией. Никому не нужна была эта, с позволения сказать, музыка, в которой один и тот же диссонирующий аккорд мог повторяться по пять-десять минут кряду с тем, чтобы в конечном итоге разрешиться ничем, а поверх него мог идти меланхоличный или саркастический текст, на которые так горазды ньюйоркцы — люди, живущие в городе, напоминающем Ноев ковчег, и встречающие ежедневно все разновидности несправедливости — за исключением одной, о которой имеем представление только мы, жители бывшего Советского Союза. Несмотря на то, что Sonic Youth — вполне себе левоватые по убеждениям люди, можно простить им эту несуразность. В конце концов, когда по Москве десятками и сотнями разъезжают лимузины с самодовольно улыбающимися поп-звездами, даже у нас, выработавших вроде бы стойкий иммунитет к левым идеям, нет-нет да и встрепенется классовое самосознание, закрадется тайное желание распилить оную конструкцию на три нормальных автомобиля, а сидящую в нем звезду отправить на Луну окучивать картошку.

Впервые о Sonic Youth, как водится, заговорили в Англии. Именно там более-менее всерьез дистрибутировался их альбом 1985 года «Bad Moon Rising», угрюмое повествование о человеческих комплексах. Америка отреагировала не--медленно; не могла же она выпустить из рук собственное сокровище. Следующую пластинку крутили уже там, и треки с нее стали хитами в студенческой среде: не секрет, что именно студенты — публика, глотающая без разбору все странное, даже если оно кажется несъедобным. Теми же студентами были приняты на ура три первые пластинки Einstuer-zende Neubauten, еще одного акта — ровесника Sonic Youth и в какой-то степени также наследника эстетики Joy Division. Так вот, студенты переварили (и даже не поперхнулись) записанный рев отбойного молотка, натурально вскрывающего асфальт на каком-то автобане.

Да, то было время, когда студенты отчасти определяли политику лейблов. К сожалению, оно быстро закончилось. Надвигались грозные 90-е, когда музыка окончательно превратилась в товар (и это не обычное нытье музкритика — об этом ныне с тоской говорят сами боссы лейблов-мэйджоров, пытаясь осмыслить феномен, в силу которого их продажи падают, а продажи независимых лейблов растут). В 1990 году и Sonic Youth получили свой большой контракт — с фирмой Geffen, которая, ни-чтоже сумняшеся, выпустила альбом под названием «Goo». А дело все было в том, что надвигалась эпоха гранджа, и боссы лейблов явственно ощутили завывания новых поветрий. Тут, наконец, пришла пора рассказать о Курте Кобейне. Когда он еще не был столь знаменит, он тесно общался с Sonic Youth и даже мечтал сочинять песни «как у них», за что был жестоко высмеян Ким Гордон, высказавшейся в том духе, что, мол, у него на это смелости не хватит. «Вообще, — говорила потом Гордон, — меня поражала одна вещь: как Курт писал гениальные вещи, а потом собственноручно адаптировал их до приемлемого для толпы уровня». Так зародился грандж — из гениальных песен, собственноручно попорченных их создателем. Тут уместно вспомнить одну историю, случившуюся лет за пятьдесят до гранджа. Хемингуэй описывал свой диалог с Фицджералдом, во время которого последний поведал ему, как он пишет гениальные рассказы, а потом портит их в угоду иллюстрированным журналам, которые платят за это хорошие гонорары. Фицджералду надо было лечить свою сумасшедшую жену, ему нужны были деньги, и все же Хемингуэй вспоминал этот диалог с немалой горечью и желчью. Обе истории очень между собой похожи: Кобейн тоже работал на глянцевые журналы. Так что теперь, читая про то, что пластинка Sonic Youth 1992 года «Dirty» была забита вышедшей на год раньше «Nevermind» (обе их продюси-ровал нынешний участник Garbage Бутч Виг), — не слишком верьте написанному. Где ныне Кобейн, и куда девался грандж? Тогда как Sonic Youth по-прежнему играют, не изменяя своей эстетике. В 1998 году они записали пластинку «А Thousand Leaves», объясняя ее название тем, что каждый диск для них как листок, и они намерены записать ровно столько пластинок, сколько указано в названии. Это, конечно, преувеличение, но преувеличение характерное. Это, знаете, как у курильщика спросить: и сколько ты, мол, еще сигарет собираешься выкурить? Тысячу, скорее всего ответит он.

Сравнение кажется неуместным только на первый взгляд. Музыка — что курение: такая же вредная привычка. И те из музыкантов, что без остатка отдаются этому пагубному занятию, наименее всего подходят в качестве поставщиков новостей для скандальных хроник: у них чаще всего не находится времени на выходки того рода, что составляют хлеб всякого журналиста. Слушая Sonic Youth, трудно представить, что эта группа — практически без истории, что она ни разу не была замечена в каких-то там оргиях, не делала громких заявлений, никто из ее участников не попадал в кутузку и не дрался с полицейскими. Sonic Youth — рабочее предприятие. И причина их долголетия — именно в этом. Ни у кого не вызывает вопросов, почему Rolling Stones по-прежнему вместе. Там крутятся такие деньжищи, что «легенде» просто не дадут загнуться. Слишком много людей в одночасье станут нищими. A Sonic Youth — предприятие дешевое и практически семейное. Львиную долю музыкального и текстового материала сочиняет супружеская чета Мур-Гордон. Остальные, впрочем, тоже свое дело знают — и это спустя 20 лет. Никто не устраивает соревнований амбиций, все занимаются общим делом. Впрочем, как уже было сказано, Sonic Youth — скорее камерный оркестр, нежели группа, а в хорошем камерном оркестре состав меняется редко.

Для того, чтобы их слушать и адекватно воспринимать, конечно, лучше иметь некоторую подготовку. И для введения в эту эстетику нынешний релиз, «Murray Street», как ни странно, подходит лучше многих предыдущих. Он сделан достаточно щадящим по отношению к слушателю. Здесь есть даже вещи, похожие на песни, здесь для любителей подергать ногой имеется несколько вставок с совершенно рок-н-ролльным ритмом. На этот счет, однако, не стоит обольщаться, так как Sonic Youth не сделали никому одолжения и не подстроились ни под чей вкус. Просто в данный момент им пришло в голову поиграть с идиомами рок-н-ролла, вывернув их наизнанку и показав их пустое нутро. Ибо рок-н-ролл по своей природе пуст. Смыслом же его наполняют совершенно немузыкальные вещи: танец там, сценический имидж исполнителя или, как любят выражаться старые поклонники Deep Purple, драйв. Если же обнажать его музыкальную сущность, то она окажется пустой. Причем сказанное совсем не ведет к разговору о «примитивности». Просто все дело в том, что первоначально рок-н-ролл задумывался как развлечение для несовершеннолетних подростков. И пуст он именно поэтому. «Murray Street» демонстрирует данный аспект крайне наглядно: когда в нем появляются эти рок-н-ролль-ные вставки, тогда появляется в музыке определенная и совершенно точно отслеживаемая глуповатость. Потом рок-н-ролл пропадает, и все возвращается на круги своя: музыка снова становится осмысленной и сложной в своей простоте. Или же простой — это как кто привык.

Потому что если человек привык, чтобы ему услаждали слух, — то это, пожалте, за углом. Куда-нибудь на танцевальный чарт MTV. Sonic Youth — музыка для взрослых. Музыканты сами себя так позиционируют, и нечего этого стесняться, потому что нет тут никакой нарочитости. Дети любят танцевать, это — их неотъемлемое право. Взрослые же люди могут и послушать, и поразмыслить над услышанным. На сопоставлении этих двух начал и строится «Murray Street», и в этом — ее принципиальное отличие от прежних работ. Потому что раньше Sonic Youth предпочитали вовсе не замечать детей. Игнорировали их, ставили для них заслон в виде шума, который на прежних пластинках начинался сразу, едва нажималась кнопка «play». To ли дело теперь: первая композиция может даже некоторое время казаться лирической песней. Дети могут обмануться, взрослым надо быть начеку. Потому что Sonic Youth не «опопсели». Они просто открыли для себя еще одно поле для экспериментов. Смысл же их экспериментов в общем-то прост: они демонстрируют, как музыка рождается из самых немузыкальных элементов. Диссонансов. Мажущих мимо нот голосов. То есть из всего того, чем мы окружены в повседневности. И если это понять, то многое в их творчестве перестанет смущать. Потому что мы все это уже слышали неоднократно. Общаясь с соседями. Включая транзистор. Или пылесос. Или замечая монотонный гул работающей на улице бригады асфальтоукладчиков. Просто мы не задавались целью вычленить структуру в этих шумах. Расслышать в них эстетическую составляющую. Но за нас это сделали другие. И почему бы не быть им благодарными за попытку?

Хостинг от uCoz